Статьи

Статья является продолжением ранее опубликованной работы «Правовые основы государственного экологического управления в цифровом обществе: термины и определения». Как было отмечено, вопросы охраны окружающей среды, повышения эффективности государственного управления в экологической сфере возведены в ранг национальных целей, путь достижения которых по официальным оценкам видится, в том числе, во внедрении цифровых технологий. В настоящей статье исследуются вопросы методов правового регулирования общественных отношений в области государственного экологического управления. Рассматривается вопрос о трансформации способов воздействия экологического права как социального регулятора на общественные отношения в условиях цифровизации. В работе предпринята попытка определить тенденции преобразования метода правового регулирования общественных отношений в сфере государственного экологического управления в цифровом обществе. В качестве таковых отмечены: расширение «оцифрованных» сфер государственного экологического управления, сокращения дискреционных полномочий в области государственного экологического управления в условиях цифровизации, изменение субъектного состава управленческого правоотношения, усиление начал диспозитивности метода правого регулирования отношений в области государственного экологического управления, фрагментарность экологического законодательства в части регулирования общественных экологических отношений, в том числе, в области государственного экологического управления.

В центре представленной статьи проблема правового положения юридических лиц как носителей конституционных прав. Автор настаивает на необходимости преодоления сложившегося в конституционной практике и доктрине различных правопорядков, в том числе российского, подхода, рассматривающего юридических лиц «неподлинными» субъектами конституционного права, права которых так или иначе обусловлены их связанностью с человеком как единственно «подлинным носителем конституционных прав и свобод». Социальный союз (соединение), приобретший правовой статус юридического лица, выступает самостоятельным субъектом права; потребность в закреплении за ним конституционных прав обусловлена не защитой прав его участников, а защитой соединения как важнейшего социального актора в современном обществе. Правовая категория юридического лица необходима не просто для введения в правовой оборот такого социального соединения, но для подтверждения его соответствия (в части внутренней организации) установленным законом критериям обеспечения справедливости социальных институтов. Такая постановка проблемы позволяет приступить к формированию конституционных прав социальных соединений со статусом юридического лица, разорвав прямую зависимость от прав человека и с учетом целей его создания, специфики сферы осуществляемой им деятельности и пр.

В статье рассматривается проблема, связанная с определением содержания категории «противоправный интерес» применительно к страхованию ответственности. В российском праве вопрос о содержании противоправного интереса становится особенно актуальным, так как отсутствие ответа на него приводит к невозможности страховать расходы, связанные с применением к страхователям мер административной ответственности в виде денежных штрафов, что значительно ограничивает возможности развития страхования как финансового института. В статье отмечено, что далеко не во всех правопорядках применение страхования ограничивается путем установления запрета страховать противоправные интересы, как это имеет место в России, согласно п. 1 ст. 928 ГК РФ. Для этих целей, помимо прямого запрета страховать противоправные интересы, может использоваться конструкция публичного порядка, препятствующая исполнению договора страхования в случаях, когда такой договор нарушает публичный порядок. Автор отмечает, что, несмотря на попытки российских ученых определить, что такое противоправный интерес по смыслу п. 1 ст. 928 ГК РФ, ответ на этот вопрос остается открытым, и приходит к выводу о том, что определить исчерпывающее содержание противоправного страхового интереса невозможно, так как эта категория всегда подразумевает дискрецию суда. Однако для целей практического определения случаев, когда страховой интерес противоправен, следует руководствоваться критериями, выработанными доктриной и судебной практикой для сделок, нарушающих публичные интересы, и в каждом конкретном случае оценивать, нарушает договор страхования ответственности публичные интересы или нет.

Обязательства, возникающие вследствие причинения вреда в ходе проведения контртеррористической операции, остаются в отечественной доктрине в известной степени малоизученными. Между тем в практике все чаще возникают трудности, связанные с недостаточностью компенсации за причинение подобного рода вреда. Причиной этого является неправильная квалификация отношений, в результате чего интерес потерпевшего зачастую остается без удовлетворения. В статье предпринята попытка выявить и разрешить проблемы при возмещении вреда, причиненного при пресечении террористического акта. Обосновано, что основные трудности связаны, во-первых, с определением надлежащего ответчика, во-вторых, с отказом в возмещении, поскольку не был соблюден достаточно формальный порядок, установленный в соответствующих законах и подзаконных актах, в-третьих, с установлением правовой природы компенсации за причинение такого вреда и, наконец, в-четвертых, с возмещением морального вреда. В результате автор приходит к следующим выводам: Министерство финансов РФ, не являясь причинителем вреда, в то же время выступает надлежащим ответчиком в подобного рода спорах, тогда как возмещение вреда должно происходить за счет средств федерального бюджета; несоблюдение формального порядка не является безусловным препятствием отказа в возмещении правомерно причиненного вреда, поскольку правовая природа компенсации, предусмотренной законом, и непосредственно возмещения вреда различна; у потерпевшего сохраняется право требования возмещения вреда, причиненного в ходе проведения контртеррористической операции, несмотря на полученную предусмотренную законом компенсацию; потерпевший вправе требовать компенсацию морального вреда.

Автор ставит своей целью определить особенности гражданско-правового режима животного и произвести гражданско-правовую квалификацию поведения животного в зависимости от правового режима животного. Значение данного исследования состоит в том, что оно позволяет ответить на вопрос об ответственности за вред, причиненный животными. Автор обращается к источникам римского права, а также рассматривает становление представлений о поведении животного в отечественном праве. Проводится исследование судебной практики по проблемам юридической квалификации поведения животных. Автор выявляет случаи и основания привлечения к ответственности за вред, причиненный животными, их владельцев, критически оценивает признание содержания животных деятельностью, представляющей повышенную опасность для окружающих. Оценивается возможность ссылаться на явления, связанные с животными, как на основания освобождения от ответственности за нарушение обязательства. Автор приходит к выводу, что правовые последствия поведения животных различаются в зависимости от правового режима животного, которое может быть диким и находиться в природной среде обитания, диким, изъятым из природной среды обитания, домашним. В последней части статьи автором осмысливаются явления, связанные с распространением болезней животными (эпизоотии), и правовые последствия таких болезней для собственника животных и иных лиц.

В статье рассматриваются вопросы возможного реформирования системы высшего образования в России в целом и юридического образования в частности. Анализируются предпосылки такого реформирования и высказанные по данному поводу мнения представителей органов государственной власти, научного сообщества, общественных организаций, рассматриваются предложения по возможному отказу от «Болонской системы» (двухуровневой системы образования). На примере юридического образования, предоставляемого юридическим факультетом МГУ имени М.В. Ломоносова, выявляются плюсы и минусы Болонской системы, определяются цели и принципы высшего юридического образования, формулируются требования к структуре образовательных программ, обосновываются преимущества интегрированной подготовки юристов (интегрированной магистратуры) по сравнению со специалитетом и действующей двухуровневой системой бакалавриат-магистратура. В статье особое внимание уделяется необходимости обеспечения фундаментальности в юридическом образовании, формировании научно-педагогических школ, указывается на необходимость соблюдения преемственности при реформировании высшего образования, учета интересов лиц, окончивших обучение по направлению подготовки «Юриспруденция» в разные периоды. Также авторы затрагивают проблемы рейтингования юридических вузов и ставят вопрос о целесообразности кодификации законодательства об образовании на пути выполнения задачи по необходимому правовому обеспечению реализации образовательных программ.

В рецензии представлено издание, посвященное истории становления и развития отечественного конституционного контроля. Рецензируемая книга — единственный в своем роде труд, максимально полно описывающая основные этапы эволюции конституционного правосудия в России. Живым и интересным языком авторы раскрывают богатый историко-правовой материал — от Наказов Екатерины II, вдохновленных идеями Просвещения, и до последствий конституционных изменений 2020 г. Взвешенный академический подход позволил авторам показать все многообразие позиций, существующих в науке относительно различных аспектов формирования, организации и деятельности Конституционного Суда РФ, и прийти к обоснованным выводам о специфике российской модели конституционного правосудия, ее укорененности в правовом порядке и особенностях взаимодействия с иными субъектами конституционно-правовых отношений. Книга заставляет задуматься о смыслах и последствиях преобразований института конституционного контроля в России, в частности о масштабных изменениях, запущенных конституционной реформой 2020 г., и о тех вызовах, с которыми предстоит иметь дело в условиях обновленной конфигурации Суда.

В настоящее время во всем мире набирают силу научные дискуссии, касающиеся проблем определения подлинно эффективных форм и методов правового регулирования социальной власти, которую предоставляет обладание гигантскими массивами данных, аккумулируемых, анализируемых и используемых в цифровой сетевой среде. Современные технологии позволяют выстроить на основе такого рода данных хорошо замаскированные алгоритмизированные механизмы информационного управления поведением как населения в целом, так и каждого отдельного пользователя современной глобальной сети. Существующая правовая среда оказалась не готова к реальному решению такого рода проблем — причем не только потому, что она вовремя не осмыслила их доктринально, но и потому что она оказалась не подготовлена с инструментально-технологической точки зрения. Разработанные формы и методы правового регулирования отстают от процессов информатизации. Авторы приходят к выводу о том, что необходимо регулировать цифровую сетевую медиа-власть с помощью адекватных ее природе цифровой сетевой программно-аппаратной правовой среды средств онлайн-контроля, анализа ситуаций и вынесения правовых решений.

Статья посвящена изменению правового статуса недвижимости польской шляхты в девяти западных губерниях Российской империи в XIX в. Автор привлекает обширный нормативно-правовой материал и архивные доку- менты, иллюстрирующие причины принятия изъятий из общих правил о праве собственности и залоге в отношении шляхты, представители которой получили российское подданство после присоединения «Царства Польского» к России в 1815 г. После двух восстаний в 30‑х и 60‑х гг. XIX в. лица польской национальности были признаны «неблагонадежными подданными» и в отношении них было введено ограничение некоторых прав с целью поддержания порядка в приграничных землях Российской империи. В связи с этим в нормативно-правовые акты было введено понятие «лицо польского происхождения», которое относилось не к католикам вообще, а только к полякам и тем западным уроженцам, которые усвоили себе польскую национальность. Таким образом, лица польской национальности составили группу субъектов, выделенных по национальному признаку, который был сопряжен и с конфессиональным. Анализ материалов позволяет сделать вывод о том, что верховенство интересов государства, выраженное в ущемлении прав части общества, признанной неблагонадежной, было и является эффективным методом государственного строительства, частью стратегии защиты интересов Российской империи.

В статье делается аргументированный анализ правовой природы убытков, приводятся доводы против самой распространенной в научной и учебной литературе точки зрения о том, что убытки являются мерой гражданско-правовой ответственности универсального характера, что предполагает установление состава гражданского правонарушения. Проводится деконструкция восприятия убытков как неблагоприятной санкции за несоблюдение обязанности. Делается попытка сближения убытков как экономической категории (отрицательный остаток в результате подведения взаимных требований сторон правоотношения) и убытков как юридического понятия (убытки как способ гражданско-правовой защиты от негативных имущественных последствий одной из сторон в силу наличия обязанности). Автор придерживается более широкой концепции распределения рисков: отнесение неблагоприятных последствий на иное лицо, которое не является выгодоприобретателем уменьшенной имущественной массы потерпевшего, может быть связано не только с неправомерными действиями или бездействием ответчика, но и по иным основаниям, предусмотренным законом, договором либо принципами права, что позволяет расширить сферу применения данного института и объясняет имеющиеся в законодательстве многочисленные примеры возмещения убытков при отсутствии состава правонарушения и оснований для применения мер ответственности.

Вопрос поиска оптимального варианта обеспечения прав лиц, в отношении которых фактически осуществляется уголовное преследование, так или иначе возникает во многих процессуальных системах и имеет давнюю историю. Один из важнейших его аспектов связан с выбором подходящего момента для наделения таких субъектов правами и обязанностями, анализ которого и положен в основу настоящей статьи. За весь период обсуждения указанной проблемы были сформулированы различные механизмы ее разрешения, некоторые из которых реализовались на законодательном уровне и принесли немалый положительный эффект. Однако, несмотря на вариативность конкретных подходов, задача обеспечить своевременную реализацию прав уголовно преследуемых лиц не снимается с повестки дня. Более того, вслед за развитием процессуальных институтов, совершенствованием форм и методов борьбы с преступностью, с одной стороны, эволюционирует и комплекс связанных с ней противоречий. С другой — сущность дискуссий на протяжении длительного времени остается неизменной. Таким образом, можно отметить цикличный характер имеющейся проблематики, которая далека от своего однозначного разрешения. Российская уголовно-процессуальная доктрина в настоящий момент находится именно в фазе активного обсуждения данного вопроса. В связи с этим в рамках статьи предпринята попытка, оценив имеющиеся предложения как отечественного, так и зарубежных правопорядков, выявить причины того, почему многочисленные идеи не могут достигнуть желаемого результата.

В статье, опираясь на достигнутый уровень развития теории и практики прокурорского надзора, доказавшего свое место в правовой действительности в качестве самостоятельной отрасли права и области научного знания, рассматриваются актуальные аспекты совершенствования правового регулирования деятельности прокуратуры Российской Федерации как важнейшего государственно- правового института. Рекомендуется в числе источников необходимой для этого информации целенаправленно использовать результаты историко-правового анализа эволюции формирования законодательства о прокуратуре, материалы научных исследований, правовые позиции Конституционного Суда РФ по делам о проверке конституционности законов, имеющих отношение к работе органов прокуратуры. В статье освещаются существенные для обеспечения, по мнению авторов, надлежащего правового регулирования положения о роли, значении и содержании цели и видов задач, от которых зависят полнота, определенность и эффективность конечных результатов деятельности прокуратуры. В русле поло- жений Закона РФ «О поправке к Конституции Российской Федерации» № 1-ФКЗ от 14 марта 2020 г. излагаются соображения о законодательном решении проблемы функций прокуратуры. В статье определенное внимание уделено вопросам правового регулирования полномочий прокуроров, службы в органах прокуратуры.

Состоявшаяся в 2020 г. конституционная реформа затронула многие аспекты общественной и государственной жизни. Одним из таких аспектов стала функционирующая в Российской Федерации судебная система. В частности, единая федеральная судебная система потеряла один из своих элементов — конституционные (уставные) суды субъектов. Представляется, что подобные законодательные трансформации могут рассматриваться как некий финал истории регионального конституционного контроля в Российской Федерации, о чем шли довольно продолжительные дискуссии в отечественной правовой доктрине. Однако избранный федеральным законодателем формат упразднения региональных конституционных судов фактически был направлен на трансформацию, а не ликвидацию существующей системы, что подтверждается включением в текст соответствующего закона упоминания совершенно новых для отечественной системы публичной власти органов — конституционных (уставных) советов при законодательном органе субъекта Российской Федерации. В статье приводится критический анализ состоявшейся трансформации региональной системы конституционного контроля, в частности обращается внимание на две ключевые проблемы: 1) непоследовательность федерального законодателя в вопросах организации новой (реорганизации старой) системы регионального конституционного контроля; 2) низкая заинтересованность регионов в развитии и усилении собственной автономной системы регионального контроля. В заключении предлагается авторский взгляд на сложившуюся практику деятельности региональных конституционных (уставных) советов.

Для развития российского конституционного права большой интерес представляют международные антикоррупционные стандарты, которые начинают распространять свое влияние на представления национальных правительств о современных требованиях к регулированию властеотношений. Хорошим примером традиционной для конституционного права тематики, которая затрагивается международными антикоррупционными конвенциями, являются вопросы избирательного права. Специализированные надгосударственные правовые стандарты, которые целенаправленно пытаются купировать коррупционные практики в ходе избирательного процесса, развиваются с начала 2000‑х гг. Наиболее известная группа таких стандартов связана с гарантированием прозрачности финансирования избирательных кампаний и политических партий. В данной статье разбирается российский опыт имплементации п. 3 ст. 7 Конвенции ООН против коррупции 2003 г. посредством участия в специально созданном «Механизме обзора хода осуществления Конвенции», а также анализируются особенности реализации Рекомендации Комитета Министров Совета Европы «Об общих правилах борьбы с коррупцией при финансировании политических партий и избирательных кампаний» 2003 г. через механизмы ГРЕКО, особой организации Совета Европы, призванной отслеживать прогресс государств в деле совершенствования национального законодательства в духе общеевропейских антикоррупционных идеалов. Несмотря на формальный выход России из Совета Европы в 2022 г., европейские антикоррупционные конвенции и механизмы этой международной организации продолжают оставаться интересным и перспективным объектом изучения.