В настоящее время положения принципа справедливости в уголовном праве устанавливают требование соразмерности назначенного наказания совершенному преступлению и личности виновного, а также запрет на несение двойной ответственности за одно и то же деяние. Данное законодательное понимание принципа справедливости сформировалось с ходом длительного исторического развития. Представители доктрины и субъекты законотворческой деятельности формулировали различные аспекты уголовно-правового принципа справедливости с целью определить действительное значение этого принципа и установить пределы его действия. В статье произведен комплексный анализ воззрений на категорию справедливости в уголовном праве, исследована история развития российского уголовного законодательства в части регулирования различных аспектов принципа справедливости. Автор приходит к выводу о том, что классическая доктрина связывает категорию уголовно-правовой справедливости с наказанием и включает в себя требования соразмерности наказания преступлению и личности виновного. Вместе с тем в различные исторические периоды имелись не совпадающие по содержанию взгляды на содержание принципа справедливости: идея соразмерности получала разное наполнение, а наказание строилось на различных основаниях (либо на теории возмездия (воздания) и кары за содеянное, либо на теории целесообразности).

В настоящей статье предпринимается попытка ответить на ряд дискуссионных вопросов уголовно-правовой науки, вытекающих из соотношения преступления и состава преступления. Автор анализирует существующие в доктрине подходы к пониманию состава, его структуры, к пониманию его соотношения с преступлением и определению основания уголовной ответственности, демонстрируются их преимущества и недостатки. Состав преступления определяется как система объективных и субъективных элементов общественно опасного или уголовно наказуемого деяния, признаки которых описаны в диспозиции правовой нормы, устанавливающей уголовную ответственность. При этом первично описание его элементов и признаков в диспозиции уголовно-правовой нормы и вторичен — поиск его в реально совершенных деяниях. По мнению автора, реалистичное, а потому вынужденное понимание соотношения состава с преступлением таково, что он не всегда является воплощением материального признака преступления, но всегда отражает формальный его признак. Автор оставляет надежду на то, что реалистичным станет подход к пониманию состава, разработанный Н. Ф. Кузнецовой. Первичность самого состава по отношению к законодательному его оформлению и олицетворение состава с материальным признаком преступления — это очередной идеал ученого, которая оптимистично смотрела на возможное разрешение многих вопросов уголовно-правовой и криминологической науки.

Реализация уголовной политики в области охраны традиционных российских духовно-нравственных ценностей требует совершенствования методологических оснований аксиологической интерпретации объектов уголовно-правовой охраны, в том числе ответа на вопросы: почему тот или иной объект должен охраняться, в чем именно состоит охраняемый интерес или благо, в чем заключается его ценностное для общества содержание? Такая интерпретация призвана раскрыть подлинную составляющую защищенных правовых благ на основе учета культурно-цивилизационных особенностей российского общества и государства. Смысл аксиологической интерпретации объектов уголовно-правовой охраны состоит в том, чтобы на основе традиционных российских духовно-нравственных ценностей выявить такое содержание прав и свобод человека (которые сами по себе признаются высшей конституционной ценностью), которое способствовало бы раскрытию человеческого потенциала в обществе в интересах гармоничного и безопасного общежития всех людей, избегая при этом крайностей, заданных универсализмом и релятивизмом, индивидуализмом и этатизмом, демонстрируя справедливый баланс интересов отдельной личности и государства, свободы и безопасности, возможностей и ответственности. Если та или иная возможность человеческого поведения идет вразрез с традиционными ценностями, она не может восприниматься в качестве компонента содержания прав и свобод, а следовательно, не может претендовать на статус правоохраняемого блага.

В статье исследуется развитие института раскрытия материалов расследования в англо-американском уголовном процессе сквозь призму эволюции прав, обязанностей и полномочий его основных акторов — сторон обвинения, защиты и суда. Изначально в силу концепций «спора сторон» и «суда врасплох», отождествляющей защиту обвиняемого со спонтанной реакцией на обвинение, обвинитель и обвиняемый не были обязаны обмениваться информацией о доказательствах до начала стадии судебного разбирательства. Благодаря новеллам XIX века ситуация изменилась: будучи первым этапом формирования института раскрытия, они предоставили стороне защиты право предварительного ознакомления с некоторыми материалами стороны обвинения. На втором этапе — в ходе реформ второй половины XX в. — рассматриваемый институт обрел свой современный облик: ценой ограничения привилегии против самообвинения были установлены не только права, но и обязанности обвиняемого по раскрытию своей линии защиты. Автор приходит к выводу о том, что суды и парламенты указанных стран расширяют объем подлежащих обязательному досудебному раскрытию материалов должностного и параллельного расследований в расчете на то, что раннее ознакомление с информацией о деле будет стимулировать обвиняемого к скорому признанию вины, обвинителя — к отказу от обвинения, суд — к прекращению дела, вкупе со сделками о признании вины маргинализируя судебное разбирательство по существу. Однако, на пути к ускорению процесса встречаются препятствия в виде отсутствия институционализированной категории материалов уголовного дела и нехватки защитников.

В статье рассмотрены особенности договоров энергоснабжения, купли-продажи (поставки) электрической энергии. Проведено сравнение этих договоров. Определены субъекты, обладающие правами и обязанностями по их заключению. Отмечено, что законодательство об электроэнергетике не отличается последовательностью при разграничении договоров на договоры энергоснабжения и купли-продажи. Так, допускается заключение договоров энергоснабжения, в частности, гарантирующими поставщиками, являющимися энергосбытовыми организациями, а не энергоснабжающими организациями. В результате лицо, не обладающее необходимыми техническими устройствами — присоединенной сетью к сетям потребителя (абонента), привлекает сетевую организацию для оказания потребителю услуг по передаче электроэнергии. Услуги по передаче электроэнергии оказываются при заключении договоров купли-продажи. Они оказываются на основании договора оказания услуг по передаче электроэнергии, что признается соответствующим концепции таких договоров. Отсутствие признака присоединенной сети по договору энергоснабжения является необязательным исключением из правил и сводит на нет указанное деление договоров по снабжению электрической энергией. В работе рассмотрены вопросы правового характера договоров энергоснабжения и купли-продажи. Отмечено, что законодательное регулирование договоров по снабжению электроэнергией требует совершенствования, в том числе в целях исключения противоречий в нем.