Вестник МГУ. Серия 11. Право. 2024. № 1

Законодательство об электроэнергетике «вживляет» правовые формы, заимствованные из гражданского законодательства. Специальные правила, регулирующие общественные отношения в этой сфере, не всегда соответствуют общим правилам, установленным гражданским правом. Имеется множество исключений из правил, не позволяющих определить, в частности, правовую природу договорных инструментов, применяемых в законодательстве в сфере электроэнергетики. Договор оказания услуг по передаче электрической энергии не представляет исключение. 

Особый акцент в работе уделен отсутствию в законодательстве легального определения понятия «оказание услуг по передаче электроэнергии». Это не позволяет установить предмет договора, равно как и содержание действий, осуществляемых при оказании услуг по передаче электроэнергии. Рассмотрен вопрос о целесообразности включения условия о качестве электроэнергии как существенного условия договора по аналогии с договором энергоснабжения. 

В работе рассмотрен общий правовой характер договора, отличия от договора об осуществлении технологического присоединения, включая права сторон, возникающие при его исполнении, а также среди прочего вопросы о его публичном и обязательном характере. Несмотря на декларируемый законодательством подход о публичном характере договора, порядок направления оферты о его заключении не соответствует установленным ГК РФ правилам о публичных договорах. В этой связи в завершении работы сформулированы предложения по совершенствованию законодательства, когда договор заключается в правовой форме договора присоединения.

В ретроспективе и в настоящее время научные прогнозы развития российского муниципального (конституционного) законодательства, законодательства о науке развиваются однонаправленно и не рассматривают смежных проблем и перспектив правового регулирования. В результате важнейшие институты в технологическом развитии обретают фрагментарное правовое регулирование. Анализ законопроектных инициатив и тенденций развития российского законодательства о местном самоуправлении и наукоградах показывает параллельное и несогласованное развитие этих важнейших сфер правового регулирования. Как следствие, преумножаются в действительности взаимосвязанные проблемы и нерешенные задачи в развитии территорий, раскрытии потенциала местного самоуправления в научно-технологическом росте государства. Учеными не уделяется этому вопросу должного внимания. В статье предлагаются авторские варианты решения обозначенной проблемы и дается прогнозная оценка возможных сценариев развития российского законодательства в межотраслевом аспекте. Авторские выводы строятся не только на российских, но и зарубежных источниках, используется сравнительно-правовой метод и методология исследований. Авторами обосновывается значение сбалансированного развития законодательства о наукоградах и местном самоуправлении как индикатор вовлеченности научно-технического развития России и одновременно как стимул научной активности и производств территорий с учетом их индивидуальных особенностей и потенциала. Включение названных показателей в измерение технологического развития и устойчивого экономического роста страны формирует новые задачи по совершенствованию российского законодательства.

На протяжении XX–XXI вв. в отечественном уголовном законодательстве наряду с традиционными положениями о подстрекательстве к преступлению содержатся нормы, предусматривающие самостоятельную (вне рамок института соучастия) ответственность за публичные призывы к осуществлению преступной деятельности. В статье анализируются воззрения российской уголовно-правовой доктрины о соотношении подстрекательства с публичным возбуждением народных масс к совершению ряда преступных деяний в Уголовном уложении 1903 г., контрреволюционной и антисоветской агитацией и пропагандой, предусмотренных советскими уголовными законами, а также публичными призывами к осуществлению преступной деятельности в рамках действующего Уголовного кодекса РФ. Существование указанных норм в разные исторические периоды объясняется прежде всего ограниченными (в той или иной степени) пределами действия институтов соучастия и неоконченного преступления. Расширение же круга уголовно наказуемых деяний в первую очередь преследует цель наказывать за деяния, которые представляют опасность для существующего государственного строя, общественного порядка и безопасности. Вместе с тем пределы такой криминализации, а следовательно, и разграничение подстрекательства и публичных призывов не могут определяться простым техническим противопоставлением их признаков, а должны устанавливаться путем уяснения самого понятия «публичные призывы» к совершению тех или иных преступных деяний. Наблюдающиеся сегодня сложности разграничения рассматриваемых категорий не в последнюю очередь связаны с меняющимися на протяжении века законодательными конструкциями, что и предопределяет интерес к их историческому анализу.

Настоящая публикация посвящена правовой квалификации вооруженного конфликта в Донбассе в период с марта 2014 г. по 21 февраля 2022 г., что является определяющим для установления правовых последствий, влекомых именно такой формой вооруженного конфликта. В целях установления наиболее объективной правовой оценки данного конфликта рассмотрены позиции представителей западной и украинской доктрины международного права, а также проведен анализ фактов и документов международных организаций. Исследование украинских и западных научных источников показало схожесть позиций их авторов в попытках квалифицировать вооруженный конфликт, имевший место в Донбассе в названный временной промежуток, как международный либо как интернационализированный. При этом в качестве аргументации таковых утверждений выступают либо ссылки на пропагандистские заявления, либо на несуществующие и недоказанные события. То же самое касается и решений некоторых международных судебных институций. В то же время анализ объективных обстоятельств и документов наиболее авторитетных международных организаций не только заставляет усомниться в состоятельности излагаемого названными научными деятелями материала, но и сделать совершенно противоположные выводы. Учитывая одобрение Советом Безопасности ООН Комплекса мер по выполнению Минских соглашений, а также принимая во внимание факты, становится очевидным именно немеждународный характер конфликта в Донбассе.

Актуальность исследования обусловлена стремительным развитием технологий искусственного интеллекта и активным их внедрением в хозяйственную деятельность современного работодателя. Данная тенденция порождает немало теоретических и практических вопросов в сфере трудового права, особенно с учетом стремления законодателя стимулировать повсеместное внедрение технологий искусственного интеллекта и принять в обозримом будущем соответствующее нормативно-правовое регулирование. В статье автор анализирует практику применения технологий искусственного интеллекта в трудовых отношениях и приходит к выводу о необходимости совершенствования отечественного трудового законодательства. На основе комплексного анализа механизмов правового регулирования цифровой экономики автор предлагает возможные подходы к совершенствованию трудового законодательства в условиях развития технологий искусственного интеллекта. Общий подход к совершенствованию трудового законодательства может быть обеспечен за счет разработки и утверждения документов стратегического планирования в сфере труда. Заранее оценить эффективность различных вариантов предполагаемого нормативно-правового регулирования позволит применение методов «умного регулирования», включая правовые эксперименты и общественные консультации. Наконец, представляется разумным учитывать накопленный опыт применения «мягкого права», в частности идей, которые содержатся в Кодексе этики в сфере искусственного интеллекта.